Большая часть колонистской жизни протекает в продолжительной и тяжелой сельскохозяйственной работе. Весной и летом в страдную пору колонии почти совершенно вымирают: все население на гумне и в поле. Лишь осенью, по окончании работ, в колониях водворяется жизнь, но и тут эта жизнь превращается в сплошной нескончаемый труд по тканью сарпинки, выделке веялок, плугов и пр.
Тем не менее осень дает населению колоний возможность несколько отдохнуть и жить в собственное удовольствие. У колонистов не более 60 праздничных и воскресных дней в году. Праздничные дни вне воскресений: два дня Рождества Христова, Новый год, Крещение, Благовещение, второй день Пасхи (понедельник), Вознесение и Духов День - приходятся на сравнительно свободное от работ время, а страдная пора проходит без праздников. Поэтому в праздничные дни колонисты стараются вознаградить себя за тяжелую, почти непрерывную работу и празднуют их весьма торжественно. Особым почетом у колонистов пользуются праздники Рождество, Новый Год, Пасха и Троица. (Из книги Дитц Я. Е. "История поволжских немцев-колонистов").
  С особой помпезностью колонисты празднуют престольные праздники - кирмесы (Kirmes, Kirchmesse, в названии колонистов: "Kirh"). Все воскресенья осени распределены на кирмесы, причем кирмесы соседних колоний никогда не совпадают, а приходятся на разные воскресенья, чтобы на торжество можно было съезжаться жителям нескольких колоний и участвовать в праздновании несколько воскресений. Полевые работы окончены. После тяжелого труда всякий стремится не только к отдыху, но и развлечению и даже к разгулу; гуляет же каждый по-своему, сообразно культуре и состоянию. Дни кирмеса напоминают русскую масленицу, с ее объеданием и опиванием. Урожай хлеба, овощей и фруктов снят, провизия заготовлена, овощи посолены, птица откормлена. Пьют водку, которая к кирмесу заготовляется в большом количестве; более состоятельные колонисты вместо водки или в придаток к ней пьют пунш из коньяка: национальный напиток германцев - пиво употребляется колонистами в самом ограниченном количестве. Женщины почти не употребляют водки: пьют красное виноградное вино, домашнюю настойку на вишне, на винной ягоде и рожках и приготовлявшиеся до введения казенной винной монополии слабые малоградусные наливки из вишни, малины, черной смородины, французскую сладкую водку, доппель-кюммель и пр. Юноши-однолетки группами устраивают танцы в специально для того нанимаемых домах, в которых пляшут и веселятся с девушками - своими сверстницами - в течение 2-3 дней. В танцевальный дом приглашается оркестр музыкантов из 3-4 человек, вознаграждаемый каждым танцующим парнем за известный тур танцев (около получаса) добровольной платой, сообразно средствам, от 50 коп. до рубля; в танцах участвуют обыкновенно 4-5 пар одновременно. Увеселения эти молодежью производятся легально, с благословения старших и обставляются характерными церемониями. Кирмес - преддверие свадьбы: танцующие пары - обыкновенно жених с невестой, которые на Святки повенчаются или, по крайней мере, уже ухаживают друг за другом в надежде на будущий брак через год или два. Поэтому ухаживания эти, при крайней щепетильности колонистов к женской скромности, в дни кирмеса не считаются предосудительными и происходят открыто.
 
После церковной службы и обеда соорганизовавшаяся между собою группа парней в сопровождении музыкантов, играющих на флейтах и кларнетах, идет по селу в дома и отпрашивает у родителей возлюбленную девушку парня своей группы, а по сборе всех девушек, всей компанией с музыкой отправляются в танцевальный дом, где и веселятся до утра. Старшие собираются отдельно и устраивают пир с выпивкой, а на третий день кирмеса принципиально не возражающие против брака детей родители изгоняют из танцевального дома молодых и сами пускаются в пляску на радость молодых, хоронящихся в стороне и видящих в этом солидарном увеселении "стариков" залог осуществления их заветной мечты о будущем браке.
Праздники кирмеса снова сменяются трудовыми днями недоконченной осенней работы или началом сезона зимних работ по тканью сарпинки и другим кустарным промыслам, производящимся в колониях. Но труд уже разнообразится некоторыми удовольствиями, особенно по вечерам. Холостая молодежь (Burschen) собирается в домах своих возлюбленных (Menschen), сходящихся на посиделки поочередно, то в доме одной, то другой для рукодельных работ, и беседует с ними до поздней ночи, отпуская шутки и рассказывая всякого рода небылицы, а после посиделок каждый парень провожает свою возлюбленную до ее дома.
При первых заморозках в каждом дворе режут свиней, выделывают колбасы; пекут в кипящем масле особого рода хворост (Кröрpel), приглашают гостей на Säutröster, Metzelsuppe - импровизированный ужин с выпивкой.
К особым событиям готовятся специальные кушанья. На свадьбы готовят: первый день - мясной суп со сдобными галушками и рисом и молочную пшеничную кашу; второй день - жаркое из баранины и сладкий суп. На кирмес: первый день - жаркое с картофелем, второй - жареная птица. (Из книги Дитц Я. Е. "История поволжских немцев-колонистов").
 
На Рождество в первый день мяса не едят по странному поверью, что иначе волки порвут скотину, и едят только сладкий суп; на второй день - жареная птица. Па Новый год жарится колбаса и сало, которые служат закуской при обильной в этот день выпивке. Колбасу вообще едят в колониях зимой, и ее хватает на четверть года, почему период этот вульгарно называют Wurstviertel. Похоронный обед состоит из жаркого, молочной каши и кофе. Крестины всегда справляются обильной выпивкой при закуске, имеющейся в семье по времени года. У колонистов существует симпатичный обычай приносить роженицам кушанья. Роженица нуждается в особой пище, не всегда имеющейся в семье за общим столом; поэтому восприемницы новорожденного (не менее трех), которых приглашают в день родов, приносят роженице ежедневно, поочередно, в течение девяти дней суп из лапши, вареную курицу и кофе с хворостом или вафлями. Кроме того, на Пасху, Троицу и кирмес общественные пастухи собирают по селу на каждом дворе праздничные тонкие пироги, сало и яйца. Колонисты вообще сохранили массу своеобразных, вынесенных еще из Германии обычаев.
Накануне Рождества в церкви устраивается елка, с навешанными на нее пряниками и конфетами, которые после вечерней службы раздаются детям школьного возраста. После церковной службы в частных домах всем детям, с трех лет, раздают подарки, игрушки и сладости. В дом приглашают ряженого - переодетого медведем мужчину, одетого в вывороченный овечий тулуп, меховую шапку и громадные валенки и опоясанного железными дышловыми или плужными цепями, конец которых волочится по полу, производя лязг и шум. Ряженый (Pelznickel), вооруженный длинным прутом и жгутом, вползает на четвереньках в комнату, где собрались дети, гремит цепями и втягиваемым в себя голосом вызывает того или другого шалуна в доме. Дети от страха забиваются в крайний угол, прячутся под кровати, под стол. Pelznickel вытаскивает сам или приказывает другим вытащить детей, дрожащих от страха, перечисляет заранее сообщенные ему родителями шалости каждого, наказывает их, заставляет прыгать над протянутым прутом и кусать зубами цепь. Взяв с плачущих детей обещание впредь не шалить, Pelznickel уходит. Вслед за ним появляется новое привидение, которое, как говорят детям, спускается с неба, называясь Христовым младенцем - Christkindchen. Молодая женщина, обыкновенно из своего же дома, наряжается в белое одеяние, прикрывает лицо густой вуалью и входит в комнату, держа в одной руке прут, в другой - завязанные в платочки игрушки, пряники и конфеты. Детей снова спрашивают о шалостях, наказывают слегка прутом, заставляют каждого прочитать заученную для данного случая молитву и раздают платочки с подарками. Взрослые парни и мужчины, заинтригованные желанием узнать, кто изображает интересное привидение, стараются поднять вуаль или лезут с поцелуями; но ловкое Christkindchen обороняется прутом, избивая иногда до боли не в меру любопытных взрослых шалунов. (Из книги Дитц Я. Е. "История поволжских немцев-колонистов").
 
Вот что пишет в своей  книге П. К. ГАЛЛЕР "ВОСПОМИНАНИЯ; Быт немцев-колонистов в 60-х годах XIX ст." об праздновании Рождества Христова в лютеранской колонии Экгейм: «Празднование Рождества начинается уже с 5 часов вечера в сочельник. Многие в этот день не едят ничего до звезды или, правильнее, до темноты; другие едят только рыбное, но так как рыбы в степных реченках мало, то этот обычай постепенно погас. С 5 час. вечера в сочельник начинается богослужение и все отправляются в церковь, дома остается только одна взрослая, которая приготовляет праздничный стол. К 6 часам вечера все приходят домой и каждый из членов семьи получает подарок; детям даются прежде всего медовые пряники, изготовленные дома, орехи и несколько конфект. Конфекты самого плохого качества, впрочем существовали ли в то время другие, я не знаю. Это пережженный сахар, завернутый в кусочек белой бумаги, которая далее завернута в цветную и из нее, как от лекарственного пузырька сигнатурка, оттопыривается белая бумажка, на которой напечатаны две-три строчки какого-нибудь стишка или также сентенции, вроде: "Боюсь, брусничная вода мне не наделала бы вреда". Позже, 6ез улучшения качества конфекты, появились плитки из такого же пережженого и сильного смешанного с мукой сахара, даже на наш неизбалованный вкус были не вкусны, с наклеенной картинкой и подписью. Картинка изображала какого-нибудь военного героя или лошадь, или необычайного вида животное. Если конфекты и съедались, то эти картинки с красавицами (очень часто с изображением принцессы Дагмары, т. е. Марии Федоровны), героями и проч., приклеивались к стенке около зеркальца. Далее, обязательно раздавались из белого подслащенного теста пластинки, на которых было выдавлено изображение лошади, или лошади со всадником, непременно с треугольной шляпой на голове; для пущей красоты в 2-3 местах лошади были наклеены маленькие листочки золотой фольги. Эти лошади на наш вкус были очень вкусны и уже на следующий день у них были съедены головы, ноги, а у всадника шляпа вместе с головой. Оставшееся туловище представляло, конечно, печальный вид, вызывало у нас слезы и поглощалось вместе со слезами. Кроме того, каждый получал по несколько белых мятных пряников.
Взрослые получали такие же тарелки со сластями, но, кроме того, кому-то попадалась еще трубка, или кисет, или перочинный ножик, материя на платье, головной платок и т. д.
Раздача подарков сопровождалась особой церемонией. Дети и взрослые собирались вокруг стола, на котором были выставлены подарки. Дети должны были спеть особый гимн, установленный для Рождества. По окончании гимна отворялась дверь и являлась одетая во все белое добрая, фея 12, которая заявляла, что, проходя мимо, услышала пение добрых детей и поэтому пришла их приласкать, а дети должны по очереди были сказать заученный ad hoc е) стишок. Затем фея исчезала в ту же дверь и на смену ей вваливался, гремя цепями и с рычанием льва, одетый в вывороченную наизнанку шубу, злой дух, который требовал предъявления ему для наказания или пожирания лентяев, зарывающих букварь под амбаром (в мой огород был брошен камень) или спящих слишком долго, или отлынивающих от посещения воскресного богослужения, не слушающихся матери и т. п. Все со страхом и плачем кидались к юбке матери, которая, как наседка прячет своих цыплят от ястреба, прятала нас в складках своей юбки, успокаивала злого духа, пока тот не удалялся, гремя своей цепью. Только после, этого открывался ваш рай и полная тарелка упомянутых сластей поступала в бесконтрольное заведывание каждого из нас.
Кроме сластей полагались еще игрушки: барашек, лошадка на колесах, палочка с конской головой и уздой; девочкам куклы, одетые в разноцветные платья, или только головки для кукол или неодетая кукла и т. п.
Елки появились только в конце шестидесятых годов и привозились из Саратова; в степи нет хвойного леса.
В этот вечер нас не могли рано уложить. Через полчаса или час - после раздачи подарков на столе появлялся ужин из праздничных блюд: жареный гусь, утка, поросенок с начинкой и т. п.
На первый день праздника дети обыкновенно посещают своих крестных и получают где конфетку, где пряник. Для взрослых с утра богослужение; после окончания проповеди, из церкви бежит хозяйка, чтобы приготовить все к обеду, который готовился в ее отсутствие; после звона одним колоколом, продолжающегося все время, пока пастор читает "Отче наш", хозяйка спешит приготовить все для подачи на стол; десять минут спустя начинается перезвон в оба колокола; это значит, что богослужение кончилось и все расходятся по домам. Тут же весь обед ставится на стол и приходящие тут же могут сесть за стол. Зимою меню праздничного и воскресного стола одинаково.
Меню простое, но подается настолько вкусное блюдо, что оно и теперь представляется мне в самом приятном виде. Варится квашеная капуста с куском окорока, в другом котле варится картофель. Первое блюдо варят на очаге, а котел с картофелем ставится в упомянутый выше, при описании устройства печи, задний котел. Когда картофель сварится и сделается мягким и рассыпчатым, кому-нибудь из оставшихся дома детей 7-10 лет поручается растолочь картофель; воду сливают, дают в руки деревянный пестик, которым картофель разминается и измельчается до такой степени, чтобы не осталось ни одного кусочка величиною с горошину; когда это достигнуто, приливается малыми порциями молоко, при продолжающемся разминании, пока не получится картофельное пюре. Каждый получает изрядный кусок ветчины, капусту и картофель сколько хочет; это считается за одно блюдо и в праздник готовится у всех, у кого только есть все необходимые ингридиенты. После этого делается сладкий суп с сушеными кусками яблока, вишнями, дулями. На ужин ничего не остается и поэтому для ужина приходится готовить новое. По большой части готовят мучное блюдо, напр., варят колобочки величиною в 2 кулака: их разрезают на ломти и съедают с разбавленным водою вареным арбузным соком или прямо намазывают этот вареный сок на ломтики и съедают. Иногда делают только так наз. "степной чай". Этот чай состоит из богородицкой травы с прибавлением солодкового корня. Получается ароматическая жидкость, немного слащавая и к этому чаю дается еще 1-2 кусочка кухен. Обед начинается и кончается краткой молитвой, произносимой старшим членом семьи вслух.
На другой день (Рождества) после супа, заправленного по большей части мукой или содержащего мелкие, величиной с кедровый орех, кусочки вареного теста, подается жареный гусь с картофелем и начинкой из каши, состоящей из крупнорастертого калача с изюмом, иногда с черносливом. Иногда подается также зажаренная утка или поросенок. Третьего блюда не бывает.
Рождество празднуется три дня. Святок не бывает, ряженых не бывает и разве только девушки и парни до ночи толкутся на улице.»
 
Новый год встречается в колониях особенно торжественно. Около 5 часов утра молодые парни и мужчины идут к своим родственникам и свойственникам и приветствуют их еще в постели с Новым годом. Первый визит делается крестным родителям. Заряжают самой мелкой дробью ружье, туго его запыживают и перед входной дверью производят выстрел, направляя его в порог или даже в дверь. Раздается оглушительный удар, от которого дрожат двери и окна; вся семья моментально просыпается. Выстреливший немедленно отворяет дверь, входит в комнату и, приветствуя всех с добрым утром, начинает славить, называя тех, кому славить: "крестные отец с матерью", "дядя с тетей", "тесть с тещей", "зять с сестрой" и т. д. - и читая наизусть сложенное в стихах поздравление, с пожеланием в новом году здоровья, долголетия, мира и согласия, а после смерти речного спасения души. Славящего хозяева благодарят, желают ему счастья и угощают с вечера приготовленной водкой и закуской. После такого потрясения в доме зажигается огонь, и семья поднимается на ноги. Понемногу появляются группами в 3-4 человека дети школьного возраста, каждый читает заученное приветствие, за что получает мелкую монету или пряник с конфетой. В этих приветствиях проходит утро до рассвета, когда семья садится за праздничный сытный завтрак из печеного окорока, тонких пирогов, хвороста, пышек и пр. В это же время приходят славить музыканты с флейтами и кларнетами, играют туши и церковные песни и получают угощение и вознаграждение от 30 коп. до рубля. После обеда, около 2-х часов, начинается катание молодежи по улицам на реальных или воображаемых рысаках, которое продолжается до ночи. Вечером старики ходят друг к другу в гости, а молодежь, собравшись в домах, где нет родителей, веселится, устраивая танцы и игры.
 
Масленица празднуется у колонистов лишь один день: во вторник первой недели Великого поста. С утра пекут массу хвороста, который едят в обед со сладким фруктовым супом, в 4 часа пополудни - с кофе и вечером - с колбасой и ветчиной. Никаких особых увеселений в этот день не бывает.
Новый год особым почетом не пользуется. Это гражданский праздник. Тем не менее один день празднуется. Из соседней русской деревни приходят ребятишки с мешками и под предводительством старшего поют какой-то стих и во все время пенья осыпают присутствующих в комнате смесью из пшеницы, гороха, ячменя. Их награждают сластями и копеечками и они уходят в другую избу. Это, к слову сказать, единственный день в году, когда наши православные соседи, живущие за рекой в 100 саженях от нашей деревни, нас посещают. (Из книги Дитц Я. Е. "История поволжских немцев-колонистов").
 
Масленица у лютеранского населения не празднуется, разве только более состоятельные в этот день пьют кофе с упомянутым выше печеньем - "хворостом". День считается будничным.
Пасха, наоборот, считается самым торжественным праздником. Еще с самого начала страстной недели начинается праздничное настроение; четверг (Grundonnerstag) и пятница (Charfreitag) особенно чтутся; в эти дни причащается все село, если оно не успело причаститься уже с конфирмантами в вербное воскресенье. В субботу начинают красить яйца, печь кухены, хворост, сдобные калачи и подготовлять гусей, уток, кур к празднику. Яйца окрашиваются в желтый цвет при помощи луковой шелухи или особой травки, пробивающейся уже очень рано на более возвышенных и сухих местах и молодежь на страстной повторно отправляется в поле в поисках за этой травой; были, конечно, и красные яйца, но чем они окрашиваются, не знаю. Субботу все проводят в работе и сутолоке; на вечернее богослужение собираются далеко не все, да оно и не торжественно.
Для встречи Пасхи убираются и приводятся в порядок не только комнаты и двор, но и улица. Деревенские улицы не мощены, поэтому после весенней грязи вся улица представляется настолько кочковатой, что даже переходить через нее трудно. Поэтому в субботу, на страстной, улицы боронуют, т. е. путем прохождения всей улицы повторно бороной на которой в качестве груза сидят ребята, кочки срывают и заполняют образовавшиеся глубокие колеи. После боронования запрягают в одну лошадь вал длиною около сажени и толщиною около полуаршина, тяжестью которого кочки вдавливаются в колеи и полотно улицы принимает гладкий вид. После этого подметают также двор, а переходы из избы в избу посыпают белым песком. Этот песок вообще в большом употреблении у колонистов: им посыпают полы в комнате после мытья пола, часть улицы перед калиткой и т. д.
Дети, ложась спать, ставят под кровать или в определенных излюбленных ими местах свои шапки, в которые зайчик ночью должен принести яйца; многие стремятся не проспать восход солнца, потому что в это время в восходящем солнце можно видеть Христов барашек. У лютеран Христос всегда изображается с пастушьим посохом и барашком у ног.
Наутро оказывается, что зайчик действительно принес каждому два десятка крашеных яиц, одно или два сахарных с барашком (шоколадных тогда еще не было), а иногда также несколько игрушек. Пряников и конфект у зайчиков, по-видимому, нет в распоряжении, так как таковые в умеренном количестве раздает только мать в первый день праздника.
Все три дня празднуются одинаково. Утром - церковь, после обеда - прогулки в поле за тюльпанами. Этих цветов - желтых, красных, синих, белых и даже разноцветных было в то время еще очень много и все возвращались обыкновенно с громадными букетами.
  Парни, в этих прогулках не участвовали, а только девушки и дети: парни же катали яйца, т. е. по ровному указанному месту катали яйца, пытаясь попасть в выставленные ранее или в нестукнувшееся об другое яйцо. Или же они играли в мяч или в городки. Эти две игры единственные, насколько мне помнится, которые объединяли более значительное количество молодых людей. Ночью молодежь, почти до восхода солнца проводила на улице с пением песен, по большей части далеко нецензурных, на это родители смотрели сквозь пальцы, ибо Jugend hat keine Tugend (у юношества добродетелей нет). Так как многие только неделю тому назад были конфирмованы и стали Ledig (холостыми), когда уже грехи падают не на голову родителей, а на них самих, то эти, так сказать, новобранцы были всегда самыми безудержными тем более, что они только неделю тому назад завели себе трубку, получили от кого-нибудь в подарок новый, сшитый из разноцветных лоскутов кисет, имели еще в кармане несколько медяков, они чувствовали себя царями.
Обед на пасху уже иной. На первое полагается куриный суп с лапшой. Лапша только тогда хороша, когда тесто тонко выкатано и разрезано потом на очень тонкие нити. Этим искусством гордились немногие хозяйки. Тесто готовилось с вечера, раскатывалось утром и тонкие листы теста для сушки раскладываются на подушках на кровати; резка начинается еще до окончания проповеди и продолжается, так как требует много внимания, долго, около часа, нарезанная лапша кладется в суп только после звона к "Отче наш".
Вторым блюдом бывает гусь с начинкой. Индюшки у колонистов в то время были в редкости, но все-таки бывали. Их много не разводили, так как они очень прожорливы и легко гибнут, а перья от них цены не имеют.
Некоторую цену имеет еще длинное дыхательное горло индюшки и гусей. Один конец такого горла вставляется в другой, в просвет вводится несколько горошин и в таком виде засушивается и служит основой для наматывания шерстяных ниток в клубок; перекатывающиеся в высушенном дыхательном горле горошины производят шум, почему-то очень приятный для слуха обладательницы такого клубка.
Лапша подается не только в виде супа, непременно куриного, но подается также в виде молочного супа, т. е. варится с молоком. Или подается прямо вареная лапша без всякой жидкости, но тогда она поливается топленным маслом, в котором на сковороде поджаривались маленькие кусочки калача, не больше ореха величиною. Такой лапшевник нашим детям чрезвычайно нравился, а в особенности, хрустящие на зубах кусочки белого хлеба.
Пасха празднуется только три дня; в конце третьего дня жизнь принимает уже свой будничный облик и крестьяне уезжают в поле, если Пасха не слишком ранняя, чтобы в среду с раннего утра приступить или продолжать тяжелую крестьянскую работу - пашню и посев. Пасха у колонистов также не отличается торжественностью, как у русских. Для детей существует традиционный заяц, который несет в ночь на Пасху детишкам крашеные яйца и игрушки в выставленные ими с вечера корзиночки. Куличей и пасх у колонистов не бывает; на Пасху и Троицу подается обычно праздничная пища.
 
В ночь под Троицу холостая молодежь устраивает соревнование но постановке у ворот девиц, за которыми ухаживают, так называемого майского дерева (Maibaum), или просто "мая" (Mai). Установка такого дерева к Троице считается большой честью для девушки, другие ей завидуют и не без основания считают ее серьезной и скорой невестой. Поэтому каждая девушка еще на заре встает и осведомляется насчет "мая". Последний состоит из толстого пука березовых веток, привязанных к шесту, который вкапывается глубоко в землю у ворот. Бывает иногда, что девушке ставится два "мая", и ей приходится разбираться, кто поставил "лучший", ибо последнему отдается предпочтение: "он больше любит!". Установка майских деревьев производится всегда сообща, компанией сверстников-товарищей, так как другие компании парней, не успевших или поленившихся достать дерево, тайно выкапывают и воруют чужой "май", чтобы поставить его у ворот своей девицы. На почве таких шалостей часто происходят драки, доходящие до увечий и даже убийств.
Для опозоривания девушки обиженный ею парень или действительно опорочивший ее негодяй ставит к воротам ее дома чучело из старых тряпок и лохмотьев - Butzemann (кургузого). Эта злая шутка обыкновенно влияет на репутацию и судьбу девушки, так как после этого девушку признают развратницей или шлюхой. Бывали случаи, что безвинная девушка привлекала виновника к суду и подвергала себя освидетельствованию у врача или бабки с целью реабилитации. Другой способ опорочить женскую честь не только девушки но и замужней женщины - вымазать ворота, забор или дом дегтем.
  Иногда это расстраивало семейную жизнь, доводило до разводов даже до женоубийства, ибо каждый пальцем указывал на такую "развратную" женщину и "обманутого" мужа.
Помимо этих своеобразных обычаев, у колонистов есть еще особый сверхъестественный мир суеверия. (Из книги Дитц Я. Е. "История поволжских немцев-колонистов").